Арбат. Прогулки по старой Москве - Алексей Митрофанов

Что поделаешь – архивные работники на радостях забыли, что новому зданию нужно просохнуть. Но впоследствии все, разумеется, наладилось.

* * *

А через полвека дому с башенками наступил конец. На его месте принялись возводить главную в стране библиотеку, а под ней, практически одновременно, – станцию метро.

Метрополитен более прочих городских объектов отражает историю Москвы двадцатого столетия. Ведь дома, мосты и памятники строили всегда. А метрополитен возник лишь в 1935 году. И станция «Библиотека имени Ленина» оказалась самым четким отражением истории, этаким ее подземным зеркалом.

Характерно уже само название. Ленин – первейшая персона в официальной России ушедшего века. А эта станция – первая в столичном метрополитене, которой дали имя вождя социалистической революции. Уже позже на схеме метро появятся «Ленинский проспект» и «Ленинские горы», да и вся система подземного транспорта Москвы получит имя этого исторического деятеля.

Само строительство станции (в котором, кстати, принимал участие чешский писатель Юлиус Фучик) было вполне в духе эпохи. Передовые (по тем временам) устремления смешались с колоритом древнего русского города. К примеру, археологи, обследовавшие подземные пространства, прежде чем туда пришла собственно стройка, вдруг обратили внимание на осадку фундамента в шахте. Естественно, они предположили неизвестные подземные пустоты, и естественно, что их предположение сразу же оправдалось. Был обнаружен белокаменный подвал семнадцатого века, а в подвале – неизвестного предназначения тайник с замаскированным низеньким входом-арочкой. По Москве поползли невероятнейшие слухи: дескать, строители уперлись неожиданно в подземное книгохранилище и чекисты сразу же распорядились то хранилище замуровать, поскольку тоннель был секретный, правительственный.

Несколько пугало строителей метро здание библиотеки. Известный спелеолог Игнатий Стеллецкий писал: «Большого внимания в подземном смысле заслуживает… станция „Библиотека Ленина“, как пункт скрещивания Мясницкого и Арбатского радиусов метро. Грандиозное здание Библиотеки им. Ленина возводится на месте, густо источенном на известной глубине историческими пустотами. Тоннель первой трассы метро, который имеет пройти под ними, составляет определенную угрозу архитектурному гиганту, если таинственные пустоты под ним времен Ивана Грозного своевременно не будут учтены и обезврежены».

Но к Стеллецкому не слишком-то прислушивались – с исторического «Дела краеведов» минуло всего пять лет.

А спустя два десятилетия краеведов оправдали. И не только краеведов… Наступила новая эпоха: политические заключенные и ссыльные возвращались в столицу на постоянное жительство. Иной сделалась и жизнь станции. Поэт Константин Ваншенкин вспоминал, как на платформе «Библиотеки имени Ленина» человек в потертом ватнике вдруг подскочил к другому человеку, с чистеньким портфельчиком, и принялся зверски его избивать, при этом крича:

– Ты посадил меня, гад, ты оклеветал!

Никто из пассажиров не пришел на помощь избиваемому. Тот, впрочем, и не призывал – терпеливо сносил экзекуцию…

После, в эпоху «развитого социализма», на станции «прописался» какой-то мошенник – каждое утро в турникетах находили металлическую шайбочку, которую злодей швырял туда вместо жетона… А поэты посвящали станции (а также тому, в чью честь ее назвали) свои пафосные четверостишия: «Ступени, ступени, ступени – как книги, уложены в ряд. Здесь часто просиживал Ленин вечерние зори подряд…»

А затем явилась перестройка, и общественная формация вновь сменилась. Моссовет предложил станцию переименовать – скромненько, в «Моховую». Официальное обоснование предложения было довольно аккуратным: «Сокращение громоздкого и неудобопроизносимого названия».

Но вскоре в стране возникли более серьезные проблемы, и бум переименований завершился, так и не исчерпав всех своих возможностей.

А станция все так же пользовалась популярностью у литераторов – именно отсюда за страницу до конца повествования выбрался Омон Ра, герой одноименного пелевинского опуса.

И похоже, что «Библиотека» и далее будет четко отражать события наземной жизни. А иной раз – их предвосхищать.

Скромная обитель пушкинского друга

Усадьба князей Голицыных (Малый Знаменский, дом №5) выстроена в восемнадцатом веке.

Недалеко от здания РГБ находится одна из знаменитейших усадеб города. Поначалу это была собственность князей Голицыных. А в 1790 году усадьбу приобрело семейство Вяземских. Их сын, Петр Андреевич (кстати, друг Пушкина), писал: «Родительский дом не отличался ни внешней пышностью, ни лакомыми пиршествами… Князь Лобанов говорил мне долго по кончине отца моего: „…Уж, конечно, не роскошью зазывал он всю Москву, должно признаться, что кормил он нас за ужином довольно плохо, а когда хотел похвастаться искусством повара своего, то бывало еще хуже“».

Скорее всего, поначалу гостей привлекал в усадьбу Николай Карамзин, который в самом начале прошлого столетия женился на сестре Петра Андреевича. Об этой девушке Ф. Вигель оставил такие воспоминания: «Она была бела, холодна, прекрасна, как статуя древности. Душевный жар, скрытый под этой мраморной оболочкой, мог узнать я только позже».

Впрочем, когда Петр Андреевич подрос, он сам сделался главной достопримечательностью дома. Этот оригинал оставил свой автопортрет: «У меня маленькие и серые глаза, вздернутый нос… Как бы в вознаграждение за маленький размер этих двух частей моего лица, мой рот, щеки и уши очень велики. Что касается до остального тела, то я – не Эзоп, не Аполлон Бельведерский. У меня чувствительное сердце, и я благодарю за него Всевышнего!.. У меня воображение горячее, быстро воспламеняющееся, восторженное, никогда не остающееся спокойным. Я очень люблю изучение некоторых предметов, в особенности поэзии… Я не глуп, но мой ум очень забавен».

Видимо, неспроста он был первейшим другом Пушкина.

В скором времени это владение купили господа Тутолмины, затем тут обитали Долгорукие… К концу прошлого столетия усадьба, как и ее не менее достойные соседи, утеряла старое дворянское очарование и стала сдаваться внаем. Правда, этому владению везло на съемщиков. К примеру, тут проживал художник Серов, и дочь его с восторгом вспоминала: «При доме был особый двор и большой чудесный сад. Там, где теперь Музей изящных искусств имени Пушкина, находился плац, на котором проезжали верховых лошадей, и мы детьми залезали на деревья и часами наблюдали это зрелище».

Проживал тут и другой художник, Николай Мартынов (у него брали уроки живописи будущие издатели братья Сабашниковы). Впрочем, эта квартира была известна не столько творческими встречами, сколько жареными пирожками с гречневой кашей, луком и грибами, которые готовила супруга Мартынова.

После революции значимость дворца повысилась неоднократно. Здесь, например, обосновалось УЛИСО – Управление личного состава флота. В УЛИСО служила знаменитая писательница-революционерка Лариса Рейснер. Тут же была и ее квартира. Сохранилось описание этого жилища, оставленное Львом Никулиным: «Один угол комнаты со стенами чуть не метровой толщины занимала канцелярия флаг-секретаря комфлота, в других углах на столах и диванах лежали трофеи – сигареты, английские консервы, оружие, любительские фронтовые фотографии. На одной был изображен весь обвешанный оружием чернобородый человек в каракулевой папахе – вождь партизан Кучек-хан; помнятся еще фотоснимки, запечатлевшие вооруженные пароходы флотилии – миноносец „Карл Либкнехт“, яхту комфлота „Межень“ с пробоиной от снаряда, отряд моряков в строю, опять моряки в живописных позах, группой у пулемета и даже верхом».

О старых дворянских традициях в бывшей усадьбе не вспоминали.

А в 1933 году дворец отдали под Музей Маркса и Энгельса. Путеводитель по Москве 1937 года разъяснял: «Задача музея – показать жизнь и деятельность великих основоположников научного коммунизма – Маркса и Энгельса —

в свете истории международного революционного рабочего движения, показать методы работы Маркса и Энгельса, мировое распространение их произведений и работу Института Маркса – Энгельса – Ленина по изданию литературного наследства Маркса и Энгельса».

Музейщики собрали все, что относилось к жизни «великих основоположников»: автографы, гравюры, фотографии, плакаты… И каждый правильный москвич мог приобщиться к жизни своих кумиров. Правда, не исключено, что многие из посетителей ходили сюда ради интерьеров старого дворянского особняка. Но их вполне можно понять.

Спокойствие дома было вновь нарушено в начале девяностых, когда здание музея вдруг передали «возрожденному» дворянскому собранию. Тут одновременно проходили «светские рауты» (в том виде, как их представляли высокородные «потомки») и работала редакция строгого журнала «Коммунист». Впрочем, к тому времени журнал переименовали – как ни странно, в «Свободную мысль».